Тарантино всегда был ужасом кинокритиков. Каждый раз после выхода очередного фильма повсеместно раздаётся натужный стон. Тарантино не вписывается ни в какие каноны, Тарантино не разберёшь по кирпичикам, не упустив при этом того неуловимого, что и составляет смысл его творчества. Он идёт вразрез со всеми правилами и традициями, наступает всем на ноги, заимствует самые затёртые клише вековой истории кино и, потешаясь над теоретиками и практиками, делает зрителю конфетку, которую недостаточно посмотреть раз или два, которую можно и нужно смотреть из года в год под всё новым и новым впечатлением.
Такова харизма самого коммерческого из авторских режиссёров и самого авторского из коммерческих. Он никогда не побьёт рекорды бокс-оффиса, все его фильмы выходят под рейтингом R, почти никогда его картины не видят большого экрана, но они же регулярно входят в рейтинги лучших фильмов всех времён и народов, окупаясь десятки раз благодаря ничтожным по голливудским меркам, но огромным для нас, бюджетам. Тарантино нахватал как всевозможных премий на фестивалях, ценящих авторский подход и художественную силу, так и вполне предпочитающих оригинальности коммерческий успех «Оскаров».
Тарантино — источник головной боли для прокатчиков, продюсеров, рейтинговых комиссий и фестивальных жюри. Он и сам, как показала практика, в составе жюри способен доставить окружающей действительности много хлопот в виде весьма специфичного (авторского, что ни говори!) юмора и понимания прекрасного. Он такой, великий и ужасный Тарантино. Ленивейший из режиссёров, он сговорился с продюсерами «Мирамакса» и выпустил два фильма подряд, видимо, чтобы хорошо заработать и, по собственным его словам, можно было снова четыре года ничего не делать.
Так думали все. Критики и зрители, даже ответственные за промоушен товарищи ни в коем разе в этом не сомневаясь, продвигая «Убить Билла часть вторую» непосредственно как продолжение дилогии. Мол, ну как же, всё, что должно, уже было сказано. Акценты расставлены, неожиданные ходы разглашены, сюжет раскрыт во всей красе, осталось гражданке Уме Турман окончательно замочить весь серпентарий и разойтись по домам, попутно обретя единоутробную дочуру.
Даже последнее вроде бы секретное обстоятельство ни чуточки не умалчивалось, выходя эдаким официальным спойлером наряду с фигурой седовласого китайского старца. Нет, ну правда, кто из нас, отправляясь напосмотреть и напослушать, не пожимал плечами. Вроде как сходим, сходим, надо же узнать, как оно там всё кончилось. Но сюрпризов никто не ждал.
А потому заключительная часть дилогии вышла одним сплошным сюрпризом, от начала и до конца. Тарантино опять всех нас обманул.
Он полностью отказался от трэшовой стилистики вестернов и истернов категории «B», оставив от них место действия — Эль-Пасо да пару самурайских мечей. Впрочем, остался в целости и сам сюжет, с историей мести, кровавой резни в церкви, банды со змеиными кличками и Умой Турман в роли олицетворения всего этого. От прочего же не осталось камня на камне, всё было перелицовано, и даже сама завязка пересказана наново не раз и не два.
Начиная с истории в церкви, завершившейся на самом начале первой части, и заканчивая собственно убиением Билла, уже привычная нам проблематика «мести яростной» неуловимо трансформируется в степенное, растянутое во времени художественное полотно-оправдание. Персонажи будут вспоминать прошлое, в котором они вспоминали ещё более давнее прошлое, они будут изучать чужие отговорки и собственные ошибки, так что если им и предстоит встретить смерть от руки врага, так это лишь после сеанса коллективного психоанализа с последующим его разоблачением.
На смену спагетти-вестерну приходят чёрно-белая классика пятидесятых-шестидесятых: задушевные разговоры у костра и долгие медитации под окнами фургончика своего врага с целью накопления жара-тапаса, закапывание заживо и затяжные монологи в машине с открытым верхом, позади которой нарочито ненатурально скользит «задник». На смену долгим и кровопролитным зарубам на мечах приходит сыворотка правды и философское обсуждение персонажей американских комиксов. На смену честному мочилову — показательное превращение благородных негодяев первой части в банду негодяев настолько неблагородных, что они сами в себе начинают вызывать отвращение.
Но не у зрителя, нет.
Во время сеанса он успевает полюбить всей душой и вновь разочароваться буквально в каждом из героев, наблюдая, как те предаются самоуничижению, благородно предлагают выбрать наиболее понравившийся из видов смерти, совершают немыслимые подлости и дрожат от страха и боли.
И при этом продолжают излучать такое напряжение, ведь мирный с виду диалог может в любую секунду превратиться в кровавую баню, что эта дрожь непременно передаётся зрительному залу. И хотя собственно трэшовых фонтанов крови во второй части просто нет (её в фильме так мало, что даже поражаешься — а ведь вроде же весь фильм…), зритель буквально впадает в состояние коллективной галлюцинации. Нет, память обманывает. Это Тарантино нас заставил поверить, что мы лицезрели кровавую битву без чести и человечности. Он умеет.
Потому что за весь фильм — ни одного проходного кадра, ни одной заминки, ни малейшего повода не доверять режиссёру. Каждая специально допущенная несуразность злит, раззадоривает, заставляет смеяться. Но не позволяет отпустить ту невидимую ниточку, которой маэстро Квентин ведёт нас к финалу.
Безбожно затягивая сцены (о, тут Тарантино даст сто очков вперёд даже Тарковскому!), режиссёр точными мазками распыляет по кинематографическому процессу сцены «секса и насилия», непредсказуемые повороты сюжета, отсылки и реверансы, переходя к любимому своему занятию — с невероятным, необъяснимым юмором собственного изобретения замешивать самые заезженные из киноштампов со старыми рок-н-рольными и бесконечно глубокими национальными мотивами. Именно так — переплетая беззастенчиво упёртые отовсюду цитаты со специально приглашённым саундтреком, Тарантино развлекает нас весь фильм, вызывая порой очередным феерически выстроенным кадром просто бурю волшебных эмоций.
Фирменный тарантиновский стиль, за который его кто только не ругал, на поверку оказывается лишь инструментом, который в руках мастера ни разу не сфальшивит и ни разу не даст повториться. Второй «киллбилл» вышел именно таким — очередным стройным отражением всей истории кинематографа в невероятном зеркале. Тарантино который раз возвращает все долги миру кино и тут же начинает их коллекционировать по новой.
Но мы всё простим. И новый бренд «Q&U» (в смысле — Квентин + Ума = Убить Билла), и трижды начинавшиеся заново титры (каждый раз — аплодисменты), вообще за весь финал тоже Тарантино не придётся переродиться баобабом. Потому что несмотря на результаты всех опросов — а лучшим тарантино-муви всё так же называют «Криминальное чтиво» — для зрителя важнейшим из искусств продолжает быть всё творчество Квентина Батьковича — и чем больше его будет, тем лучше. А нам, кинокритикам, придётся вторить гласу народа, вспоминать все эти топтания по глазу Элль Драйвер, клубы пыли вокруг который раз спасшейся Невесты и фильм на ночь маленькой Би-Би, называя двадцать две причины, по которым новый фильм — лучший из всего, что снимал Тарантино.
